Любите жить, живите, любя...
Священные деревья, обряды и символы, связанные с растительностью, есть в истории каждой религии, в народных верованиях по всему миру. Вспомним Древо Жизни в Библии, ясень Иггдрасиль в скандинавских сагах, оливковые и дубовые рощи греческих мифов, священные рощи кельтских друидов. Если посмотреть на географический атлас, то этот короткий список может быть продолжен и включит, без преувеличения, большую часть земного пространства, освоенного человеком. Как писал М.Элиаде, дерево «своим существованием («сила») и естественными законами своего развития («возрождение») воспроизводит то, что для первобытного понимания и есть весь Космос.»
читать дальшеОсобенность современной высокоразвитой постиндустриальной Японии в том, что часть священных рощ, пусть в усеченном варианте, сохранилась в своем сакральном статусе. Рощи долговечнее отдельных священных деревьев, поскольку деревья в них возобновляются, но это вряд ли объясняет их сохранность на протяжении тысячелетий. В странах Западной Европы можно найти сравнительно немного подобных примеров, это сосновая роща в греческом Эпидаврасе; священный дуб в Алувиль-Бельфоссе во Франции и некоторые другие. Представляется, что сохранность древних деревьев на японском архипелаге, связана как с почтением к Природе, пронизывающем всю культуру, так и с особенностями климата, почвы, выраженными высокой степенью вегетации.
Согласно японским верованиям дерево – обиталище божества. Недаром ведь древним названием святилища было мори – «роща». Являясь местами «пребывания» божеств, поклонения им, они были важнейшими точками разметки пространства, выделения его сакральных и профанных частей. Дерево в пространственных представлениях древних жителей Архипелага, видимо, играло большую, если не определяющую роль, о чем свидетельствуют упоминания Нэ-но катасу куни – «страны на твердых корнях». Согласно мифам «Кодзики» это была страна, куда отправился и где пребывал Сусаново после изгнания из Небесной страны. Если о расположении этой страны существует несколько версий (в подземном мире, на морской глубине, большая земля, прародина жителей японских островов), то трактовка названия и связь его с деревом особых разногласий среди ученых не вызывает. Нельзя не согласится с Л.М.Ермаковой отмечающей, что «...по-видимому, для ранней фазы японской культуры растениям приписывалось столь важное космологическое и ритуальное значение, что они, как ничто другое, были пригодны для разметки, например, времени и пространства, организации социального мира и многого другого.»
В ранней японской поэзии, которая в значительной части наполнена магическими словами и формулами, упоминаются криптомерии у храма Исоноками и у гор Асигара, дуб в полях Тиба и многие другие деревья, рощи, растения. Хотелось бы обратить внимание и на топоним местности, где легендарный первоимператор Дзимму воздвиг дворец – Касивабара-но мия -«дворец на равнине [где росли] дубы». Один из вариантов описания мирового дерева обнаруживаем в песне девушки из Миэ, что в Исэ, которую она исполнила на пиру в местности Хацусэ государю Юряку, когда он пребывал под «столистным деревом цуки».
Дерево и ритуалы, связанные с ним, встречаются в ранних письменных памятника во множестве, все их не перечислишь в этом небольшом сообщении, хотелось бы остановиться на существующих и сегодня древних деревьях и рощах.
Рассказ логично было бы начать с храма Касуга, в котором древнее, высохшее дерево почитается как синтай, но мне хотелось обратить внимание на могучие древние живые деревья, составляющие неотъемлемую часть любого святилища и большинства буддийских храмов сегодня в урбанизированной стране XXI века.
Местность и храм Касуга не становятся менее значимыми от того, что «вошли в обязательный набор иностранного туриста, впервые посещающего Нара». Топоним Касуга имеет высокую наполненность, это местность, угодья, дворец, долина, гора, поле, деревня. С глубокой древности он значим в культуре, что свидетельствует о сакральности местности, и подтверждается упоминаниями в песнях «Манъёсю», где, правда, коррелируется не с деревьями, а с полем и травами.
Заповедные древние леса, урочища, хранители мощной таинственной силы природы, которой поклонялись и до сих пор поклоняются (может быть и не все) жители Архипелага составляют основу древних святилищ (Камо, Мива, Исоноками). Как сказал профессор Ясуи Рёхэй, в душе каждого современного японца живет частичка анимизма. Наверное, не только японца, потому что, входя в пространство такого святилища, не только осознаешь, но как-то физически чувствуешь силу Природы.
Могучие древние деревья и рощи можно разделить на следующие группы:
в природных заповедниках (Исэ, Муроодзи, Тага);
в пределах городской черты, сельхозугодий, но сохранивших фрагменты естественных природных ландшафтов (Хиросэ, Оми, Фусими);
внутри городской застройки (Тацута, Сумиёси, Икута);
на территории буддийских храмов (Хорюдзи, Энрякудзи).
Природные заповедники.
В Исэ-дзингу величие, силы Природы ощущаются особенно остро; древнее название синтоистских святилищ – мори – «роща, лес» перестаёт быть абстрактным. Даже в темно-сером дождливом сумраке обращаешь внимание на высокие древние деревья, составляющие сердце, дух (тама) святилища. Никакие строго научно рассуждения о культе природы, культе деревьев, распространенных у народов юго-восточной Азии, о верованиях древних кельтов, не передадут того чувства уважения, преклонения перед силой Природы, которое испытываешь. Главное в святилищах Исэ - её величество Природа, а рукотворные сооружения вторичны.
Очень хотелось увидеть вечнозеленое дерево сакаки, которое не только воспето в древней литературе, но составляет обязательный атрибут любого синтоистского ритуала. После довольно долгих изысканий молодые священнослужители показали мне дерево, оно оказалось совсем небольшим, скорее кустом, похожим на лавровишню. Трудно представить, что описание дерева из «Когосюи» могло бы ему соответствовать: «... вырыть на горе Амэ-но-какояма пышное с 500 ветвями и листьями дерево сакаки (древнее слово «санукодзи-но-нукодзи-нинукодзи»), на верхние ветви подвесить драгоценные бусины, на средние ветви подвесить зеркала, на нижние - голубые и белые полосы ткани; повелеть Футодама-но микото почтительно держать [дерево сакаки] и произносить славословие, а также [повелеть] Амэ-но-коянэ-но микото помогать ему молениями». Вероятно, вырастают и такие большие деревья!
Уже упоминавшейся топоним Хацусэ встречается довольно рано, сначала в японских именах государей Юряку(456-579) – Оо-Хацусэ-но сумэра микото, Бурэцу (498-506)– Во-хацусэ-но вака сазаки-но сумэра микото, Сусюн (587-592) – Хацусэбэ-но сумэра микото, а также сына государя Киммэй (539-571) и дочери государя Тэмму (673-686). Кроме того, известно, что по меньшей мере дважды в этой узкой горной долине располагалась столица государства: в Асакура при государе Юряку (456-579) и в Намики при Нинкэн (488-498). Эта узкая красивейшая горная долина лежит к востоку от равнины Ямато, на пути в Исэ, и являлась частью территории древнего государства. Она была важным, священным центром, может быть не менее значимым, чем горы Миморо и гора Мива, расположенные сравнительно недалеко. Современные путеводители отмечают, что горная долина была образована в досторические времена в результате вулканической активности и её уединенная атмосфера благоприятствовала пребыванию божеств и издавна почиталась священной. Рельеф ничем не напоминает Исэ, но огромные вековые деревья создают ту же атмосферу заповедности. В этих местах издавна располагались святилища и буддийские храмы (Хасэдэра, Муроо-дзи).
Муроо-рюкэцу-дзиндзя – святилище, стоящее в роще древних суги, где согласно бытующей легенде пребывает змей из пруда Сарусава в Нара. Он был вынужден покинуть привычное место обитания после того, как в пруду от несчастной любви утопилась придворная дама, чем осквернила его. Много раз я задавалась вопросом, почему змей отправился так далеко, выбрал себе место в горах, а не в каком-нибудь из множества близких к столице Нара прудов. В мифологических, и фольклорных сюжетах, ничего не бывает неопределенным, для всего есть объяснение. Почитав разную литературу и побывав на местности, стало понятно, что оскверненный пруд был расположен на территории храма Кофуку-дзи в Нара, а местность Муроо входила в сёэн (земельную собственность) того же храма, то есть змею удалось сохранить прописку, изменив место жительства. Конечно, «выбирал» он место высокой сакральности. Однако, представляется, что более точным будет «обратное» прочтение сюжета. Местное (Муро) божество дождя и воды в облике змея было очень могучим и влиятельным, и легенда превратила его в охранителя буддизма на подведомственной ему территории, а потом связала его с прудом Сарусава, тем самым, вероятно, примирив и обосновав права Кофуку-дзи на земли.
Еще один природный заповедник расположен в провинции Оми, современной префектуре Сига. Тага, место, где кончаются дороги, где один раз в час ходит поезд в один вагончик. И по месту расположения и по времени упоминаний в 1-м свитке «Кодзики» Тага-тайся, видимо, одно из древнейших святилищ. В мифологическом своде указывается, что «Великий Бог Идзанаги-но оо-ками в Тага, что в Оми, пребывать изволит». Был ли бог Тага исконным божеством большой местности, а посвящение Идзанаги и Идзанами произошло позднее на этой издавна считавшейся священной земле, а за святилищем так и сохранилось название по топониму расположения или были какие-то иные причины сказать трудно без дальнейших разысканий. В списке богов «Энгисики» Тага-но ооками пребывает в храме Миками-дзиндзя уезда Ясу провинции Ооми; а Тага-тайся в том же списке упоминается в уезде Инуками.
Тага-тайся - большой храм, расположенный в лесу могучих деревьев, т.е. опять это заповедное, отмеченное самой Природой пространство. В подобных местах, всегда есть источник или река, заповедный лес (сегодня пусть и небольшой, но обязательно с вечнозелеными деревьями) и гора или камни, т.о. налицо все три составляющих «микрокосмического ландшафта».
Вторая группа священных рощ те, что расположены в пределах городской черты или сельхоз угодий, где сохранились фрагменты естественных природных ландшафтов.
Уезд Хэгури провинции Ямато – одно из священных мест Архипелага. Здесь расположены святилища Тацута и Хиросэ, а также буддийские храмы VII в. – Хорюдзи, Хориндзи и Хокидзи. Хиросэ-тайся многократно упоминается в «Нихон сёки». Ритуалы почитания божеств этого святилища проводились совместно с божествами Тацута и имели государственное значение. Сегодня святилище стоит в роще среди рисовых полей, раскинувшихся в долине, в которой обязательная для поливного земледелия система орошения создается реками Таката, Хиросэ, Ямато. Как можно было ожидать, в святилище пребывает божество воды, которое издавна почиталось в церемониях по усмирению бога ветра, а со временем ему посвятили самостоятельные ритуалы.
У подножья гор (среди которых Хиэйдзан) по берегу озера Бива вытянулся город Оцу, сегодня поражающий воображение огромными, похожими на гигантские морские суда, зданиями гостиниц. Несоразмерные ни с пейзажем, ни с остальной застройкой здания искажают восприятие. Подумалось, как было бы хорошо использовать компьюторную возможность – delete, и стерев этих современных монстров, востановить гармонию. У подножья гор расположены святилища и буддийские храмы, среди которых Оми-дзингу. Как гласит аннотация перед входом он был основан государем Тэнти, в 667-672 годах, когда в Оцу была столица государства. Большой комплекс у подножья гор, роща с древними деревьями, перед лестницей к храму площадка с большими валунами, обтянутая симэнава. Святилище расположено ближе к горе, от него в обе стороны как два рукава отходят дорожки с часто поставленными тории. Об исконной сакральности этих мест свидетельствуют многочисленные упоминания местности Садзанами в песнях «Манъёсю», храма Яма-но мия в «Нихон сёки».
В Фусими, районе современного Киото, расположен знаменитый Фусими-инари-тайся. Фусими – место историческое (захоронение государя Камму; замок Хидэёси – Фусими-Момояма; Тофуку-дзи, одно из мест содержания русских пленных, которых посетил архиепископ Николай; захоронение императора Мэйдзи) и священное, что демонстрирует множество синтоистских и буддийских храмов. Но наверное, главное, что это традиционное место захоронения не только императоров, но и простых людей. Кладбища раскинулись по склонам горы Инари, покрытой древним лесом. Дорога с тории поднимается в гору и имеет форму восьмерки. Почти на вершине горы бамбуковая роща. Сочетание бамбука с соснами на европейский взгляд выглядит странно, хотя символически объяснимо. Вечнозеленая сосна – символ жизни и долголетия, быстро растущий бамбук – символ жизни и стойкости.
Не менее сильное впечатление, может быть из-за сохранности «вопреки» обстоятельствам, производят рощи или отдельные куртины вековых деревьев, окруженные современной городской застройкой.
Тацута-дзиндзя часто упоминается в письменных источниках VIII в. С этим святилищем связана целая гроздь географических объектов, расположенных на его территории и поблизости. Это - роща Ивасэ, храм Оими-но ками, горый хребет Икома, местность Канава, застава и дорога Тацута. Храмовая постройка расположена внутри жилого квартала. Рядом с тории поставлена большая надпись, свидетельствующая, что это и есть Тацута-дзиндзя. Вокруг плотная жилая застройка, и столь знаменитое историческое место «свернулось до пяточка», зажатого со всех сторон современными особняками. Чуть в стороне от храмовых тории еще одна большая надпись сообщала, что здесь мимо святилища в VII-VIII вв. проходила дорога. Однако и на небольшой территории перед храмовой постройкой уцелело древнее дерево, а главное, во внутренней части святилища, недоступной простым смертным, виднелись могучие кроны явно не молодых деревьев.
Синтоистские святилища, храмы, как правило (кроме самых крупных, государственного значения) не имели в собственности больших земельных владений, в следствие чего их территории сокращались, сжимались под натиском времени. Лесные пространства, при всем уважении к Природе, уменьшались за счет жилой застройки, что понятно в условиях горного рельефа, дефицита пространства на архипелаге вполне объяснимо.
При изучении исторических объектов особенно отстоящих на глубину веков случается, что на месте удается увидеть, как бы удаленный в глубину времени ландшафт, благодаря сохранившимся отдельным элементам, духу прошлых эпох; а бывает, время исказило поглотило все, и ничего не сохранилось. Именно так произошло с храмом Тацута и бухтой Нанива.
Сумиёси-тайся расположен вне центра современной Осака, ближе к древней бухте Нанива, которую сегодня трудно узнать. Гимны красоте этой местности, которые складывали поэты «Манъёсю», мало подходят современному городскому району. Хотя место до сих пор по-своему красиво, особое очарование (отнюдь не древнее) ему придает маленький трамвай, который и довозит вас до центра.
Сумиёси-тайся, также, как большая часть крупных святилищ, располагался в заповедном лесу, от которого сегодня остались несколько древних деревьев, бережно обвязанных симэнава. Кроме двух древних исполинов, остальные по возрасту никак не сопоставимы ни со святилищами Камо, ни тем более Исэ, а скорее близки Мэйдзи-дзингу в Токио, т.е. посажены не раньше второй половины XIX в. Они, как бы получив эстафету предков, продолжают сохранять атмосферу священного места. 150 лет, конечно, тоже возраст, но в сравнении с дубами достигающими – 500-800, платанами – 1000, оливами – 1000-2000, они еще дети, в крайнем случае, подростки.
Считается, что Сумиёси-тайся был построен Дзингу-когё (201-269) после её благополучного возвращения из Кореи, и посвящен божествам (Сокоцуво-но оками, Накацуцуво-но оками, Увацуцуво-но оками), оберегавшим государыню Дзингу во время морского перехода. Кроме трех перечисленных морских божеств, в нем сегодня почитается и полулегендарная государыня Дзингу. С древних времен моряки, отправлявшиеся в плавание, совершали здесь специальные ритуалы, которые должны были обеспечить их возвращение на родную землю. Так, в VIII в. императорский двор, провожая посольства в страну Тан, совершал обряды и подносил жертвоприношения с тем, чтобы посольство было удачным и благополучным. Согласно мифам три почитаемые морские божества явились во время обряда очищения Идзанаги –но ками, который он совершил после возвращения из страны мрака, поэтому им поклоняются и как божествам очистительного омовения (мисоги-хараи). Это привело к появлению ритуала Ясосима при восхождении на трон нового государя, церемонии очищения перед божествами на берегу Нанива (Осака). Считается, что все ритуалы очистительного омовения ведут начало из Сумиёси-тайся, где впервые были проведены. Позже этим божествам были добавлены функции покровителей поэзии вака, а также земледелия и ремесла.
Символом храма является Тайко-баси – «мост барабанный». Он перекинут через пруд, расположенный перед храмом, так что, войдя через тории на территорию храма видишь этот высоко изогнутый, напоминающий китайский, мост, который пожертвовала Ёдогими около 400 лет назад.
Но, пожалуй, самое сильное впечатление производит святилище Икута в городе Кобэ. Располагаясь на маршруте из Японии на материк святилище является одним из древнейших, где осуществлялись ритуалы для обеспечения благополучия путешествия. Ёсида Того в географическом словаре начала ХХ века отмечает, что в святилище почитаются богиня Вака-хирумэ-но микото и государыня Дзингу, известная своим походом в Корею в III в. Он также указывает, что топоним упоминается в ряде ранних письменных памятников, «Нихон сёки», «Кудзи-хонги», «Сандай дзицуроку», «Энгисики». В современном словаре «Старинных географических названий» статья об Икута-дзиндзя отсутствует, но есть о роще Икута.
Я была готова увидеть храм современной постройки, старый ведь вряд ли мог уцелеть в условиях американских бомбардировок 1945г., большого Кансайского землетрясения 1995г. а комментарий Л.М.Ермаковой к русскому переводу «Нихон сёки» лишь укреплял ожидания: «Соответствует нынешнему храму Икута-дзиндзя, расположенному в центре Кобэ (прежняя провинция Сэтцу, ныне преф. Хёго). Во время Великого Кансайского землетрясения 17 января 1995 г. храм оказался полностью разрушен, на следующий год был отстроен заново».
Исследователем двигает упорство, а может быть просто упрямство, желание обязательно убедиться самому. Так было в этом случае и со мной, хотелось посмотреть место, вдруг что-то сохранились, какие-то приметы ландшафта, что помогли бы представить, мысленно реконструировать давнее прошлое. Поезд останавливается в центре современного заново отстроенного города, и кажется, что никаких неожиданностей быть не может. Проходя через тории видишь новенькое здание храма, яркое, почти светящееся свежей красной краской на летнем солнце. Сравнительно небольшая территория храма казалась еще меньше, будучи зажатой в кольцо высоких стекло-бетонных зданий. Согласно упоминаниям в памятниках и словарным статьям, здесь были роща и река. Реки нет и в помине, а вот роща, более точно несколько реликтовых деревьев сохранились. Площадка, где они растут обнесена невысокой изгородью, зайти внутрь нельзя, но хорошо видны мощные узловатые стволы. Вспомнилась роща Тацута, обнесенная глухим высоким забором, через который ничего невозможно рассмотреть. А здесь в Икута-мори Её Величество Природа предстает в полной силе. Когда смотришь на эти деревья, слышишь шелест листьев, то забываешь, что ты находишься в одном из самых урбанизированных городов японского архипелага. Несколько деревьев сохранились вопреки всем невзгодам как бы провозглашая, подчеркивая стойкость, силу Природы. Рядом с изгородью срез ствола недавно погибшего дерева, с указанием его более чем 500 – летнего возраста.
Существование священных рощ, гор на своих исконных местах подтверждает и сегодня сохранность той ранней разметки пространства архипелага на сакральное и профанное. Вспомнились слова Ф.Броделя: «География помогает обнаружить медленнее всего меняющиеся структурные реалии и организовать обзор по самой бесконечно удаляющейся линии перспективы».
Древние деревья и рощи бережно сохраняются и в буддийских храмах. В Киото трудно найти храм, где бы не было древнего обвязанного священной вервью (симэнава) дерева или рощи. Это и Дзуйсинин, Тофукудзи, Дайтокудзи и др.
В связи с рассматриваемой темой хотелось бы выделить два комплекса: Хорюдзи, подлинный, сохранившийся с VII в., и Энрякудзи, восстановленный в XX в. Оба комплекса занимают важное место в истории страны, и оба производят необычайно сильное впечатление.
Если строения Хорюдзи лежат на равнине у подножья гор Икома, то комплекс Энрякудзи раскинулся по склонам горы Хиэй. Казалось бы в них мало общего, и отношение к деревьям, к растительности в них тоже не одинаково.
Построенный переселенцами с материка храмовый комплекс Хорюдзи напоминает азиатский город. Комплекс разбит на несколько отдельных обнесенных глиняной стеной групп строений, соединенных улицей, по сторонам которой расположены небольшие храмы и жилые постройки, тоже спрятанные за стенами. У меня возникло ощущение, что идешь по улицам Бухары. Непосредственно перед центральным зданием растет несколько деревьев, среди которых выделяется одно у пруда. Ствол дерева - почти сплошное дупло, но клубок корней настолько могуч, что еще каким-то чудом питает ветви и листья. В таких окультуренных давним присутствием человека местах обращаешь внимание на старые, древние деревья. Встретить могучее дерево в лесу естественно органично, а вот в парках и садах – несколько странно, будто они остались не случайно, будто они питаются из культурного слоя (в прямом и переносном смысле). Если представить (вряд ли, конечно, этому дереву более 1000 лет), что оно могло бы рассказать о том, как здесь бродил Сётоку Тайси, и возможно, сидя у пруда и глядя на воду, думал о вечности, а глядя на цветы сакуры о бренности и краткости жизни; или подробности трагической судьбы принца Ямасиро-но Оэ; или как приезжала в монастырь государыня Суйко.... Я видела это дерево дважды зимой и летом. И если зимой оно производило впечатление какой-то вневременной мощью, то зелень, листва изменили облик дерево, добавили ему мягкости и силы жизни.
В Энрякудзи, как в исконных святилищах архипелага, главное Природа, а храмовые постройки –вторичны. Храмовые строения раскинулись по склонам горы Хиэй, высота которой около 1,5 тысяч метров. Северные склоны горы обращены к озеру Бива, южные смотрят на Киото. Думается, что в период расцвета X-XIV вв. сооружений было много больше, ведь должны были где-то жить не только монахи, но и их семьи. Все постройки расположены среди высоченных старых деревьев, суги, хиноки, которые создают ощущение заповедной Природы. Подумалось, что Сайтё и Кукай выбирали место расположения для своих храмов в исконно сакральных, заповедных местах.
В заключение хотелось сказать несколько слов о дереве, не подпадающем в предложенную классификацию. Это – сосна на мысе Карасаки в Оцу. Местность прославлена поэтами «Манъёсю»:
В Сига, в Садзанами
Карасаки мыс
Мирно процветает и теперь,
Все же с царской свитой кораблей
Он не сможет больше встретить здесь!
В эпоху Хэйан почиталось как одно из святых мест. На мысу было святилище Карасаки-дзиндзя, позади которого росла священная сосна. Её писали на ширмах XII-XIII вв., а Хиросигэ изобразил на одной из гравюр цикла «Восемь видов [провинции] Оми». Дерево в первой половине XIX в. было уже старым и очень большим. Высота его достигала 10 м, размах ветвей с востока на запад составлял 72 м, а с юга на север - 86 м. На мыс Карасаки привозили наследника русского престола во время его не самого удачного визита в Японию. Считается, что сегодня мы можем любоваться внучкой того первого дерева, изображенного на ширмах XII-XIII вв.
Надеюсь, что в этом кратком сообщении удалось приоткрыть один из важнейших аспектов японской культуры – её растительный код, ведь «через растительность возобновляется в своих разнообразных ритмах и «почитается» вся жизнь, сама природа, ее просят, ей молятся».
читать дальшеОсобенность современной высокоразвитой постиндустриальной Японии в том, что часть священных рощ, пусть в усеченном варианте, сохранилась в своем сакральном статусе. Рощи долговечнее отдельных священных деревьев, поскольку деревья в них возобновляются, но это вряд ли объясняет их сохранность на протяжении тысячелетий. В странах Западной Европы можно найти сравнительно немного подобных примеров, это сосновая роща в греческом Эпидаврасе; священный дуб в Алувиль-Бельфоссе во Франции и некоторые другие. Представляется, что сохранность древних деревьев на японском архипелаге, связана как с почтением к Природе, пронизывающем всю культуру, так и с особенностями климата, почвы, выраженными высокой степенью вегетации.
Согласно японским верованиям дерево – обиталище божества. Недаром ведь древним названием святилища было мори – «роща». Являясь местами «пребывания» божеств, поклонения им, они были важнейшими точками разметки пространства, выделения его сакральных и профанных частей. Дерево в пространственных представлениях древних жителей Архипелага, видимо, играло большую, если не определяющую роль, о чем свидетельствуют упоминания Нэ-но катасу куни – «страны на твердых корнях». Согласно мифам «Кодзики» это была страна, куда отправился и где пребывал Сусаново после изгнания из Небесной страны. Если о расположении этой страны существует несколько версий (в подземном мире, на морской глубине, большая земля, прародина жителей японских островов), то трактовка названия и связь его с деревом особых разногласий среди ученых не вызывает. Нельзя не согласится с Л.М.Ермаковой отмечающей, что «...по-видимому, для ранней фазы японской культуры растениям приписывалось столь важное космологическое и ритуальное значение, что они, как ничто другое, были пригодны для разметки, например, времени и пространства, организации социального мира и многого другого.»
В ранней японской поэзии, которая в значительной части наполнена магическими словами и формулами, упоминаются криптомерии у храма Исоноками и у гор Асигара, дуб в полях Тиба и многие другие деревья, рощи, растения. Хотелось бы обратить внимание и на топоним местности, где легендарный первоимператор Дзимму воздвиг дворец – Касивабара-но мия -«дворец на равнине [где росли] дубы». Один из вариантов описания мирового дерева обнаруживаем в песне девушки из Миэ, что в Исэ, которую она исполнила на пиру в местности Хацусэ государю Юряку, когда он пребывал под «столистным деревом цуки».
Дерево и ритуалы, связанные с ним, встречаются в ранних письменных памятника во множестве, все их не перечислишь в этом небольшом сообщении, хотелось бы остановиться на существующих и сегодня древних деревьях и рощах.
Рассказ логично было бы начать с храма Касуга, в котором древнее, высохшее дерево почитается как синтай, но мне хотелось обратить внимание на могучие древние живые деревья, составляющие неотъемлемую часть любого святилища и большинства буддийских храмов сегодня в урбанизированной стране XXI века.
Местность и храм Касуга не становятся менее значимыми от того, что «вошли в обязательный набор иностранного туриста, впервые посещающего Нара». Топоним Касуга имеет высокую наполненность, это местность, угодья, дворец, долина, гора, поле, деревня. С глубокой древности он значим в культуре, что свидетельствует о сакральности местности, и подтверждается упоминаниями в песнях «Манъёсю», где, правда, коррелируется не с деревьями, а с полем и травами.
Заповедные древние леса, урочища, хранители мощной таинственной силы природы, которой поклонялись и до сих пор поклоняются (может быть и не все) жители Архипелага составляют основу древних святилищ (Камо, Мива, Исоноками). Как сказал профессор Ясуи Рёхэй, в душе каждого современного японца живет частичка анимизма. Наверное, не только японца, потому что, входя в пространство такого святилища, не только осознаешь, но как-то физически чувствуешь силу Природы.
Могучие древние деревья и рощи можно разделить на следующие группы:
в природных заповедниках (Исэ, Муроодзи, Тага);
в пределах городской черты, сельхозугодий, но сохранивших фрагменты естественных природных ландшафтов (Хиросэ, Оми, Фусими);
внутри городской застройки (Тацута, Сумиёси, Икута);
на территории буддийских храмов (Хорюдзи, Энрякудзи).
Природные заповедники.
В Исэ-дзингу величие, силы Природы ощущаются особенно остро; древнее название синтоистских святилищ – мори – «роща, лес» перестаёт быть абстрактным. Даже в темно-сером дождливом сумраке обращаешь внимание на высокие древние деревья, составляющие сердце, дух (тама) святилища. Никакие строго научно рассуждения о культе природы, культе деревьев, распространенных у народов юго-восточной Азии, о верованиях древних кельтов, не передадут того чувства уважения, преклонения перед силой Природы, которое испытываешь. Главное в святилищах Исэ - её величество Природа, а рукотворные сооружения вторичны.
Очень хотелось увидеть вечнозеленое дерево сакаки, которое не только воспето в древней литературе, но составляет обязательный атрибут любого синтоистского ритуала. После довольно долгих изысканий молодые священнослужители показали мне дерево, оно оказалось совсем небольшим, скорее кустом, похожим на лавровишню. Трудно представить, что описание дерева из «Когосюи» могло бы ему соответствовать: «... вырыть на горе Амэ-но-какояма пышное с 500 ветвями и листьями дерево сакаки (древнее слово «санукодзи-но-нукодзи-нинукодзи»), на верхние ветви подвесить драгоценные бусины, на средние ветви подвесить зеркала, на нижние - голубые и белые полосы ткани; повелеть Футодама-но микото почтительно держать [дерево сакаки] и произносить славословие, а также [повелеть] Амэ-но-коянэ-но микото помогать ему молениями». Вероятно, вырастают и такие большие деревья!
Уже упоминавшейся топоним Хацусэ встречается довольно рано, сначала в японских именах государей Юряку(456-579) – Оо-Хацусэ-но сумэра микото, Бурэцу (498-506)– Во-хацусэ-но вака сазаки-но сумэра микото, Сусюн (587-592) – Хацусэбэ-но сумэра микото, а также сына государя Киммэй (539-571) и дочери государя Тэмму (673-686). Кроме того, известно, что по меньшей мере дважды в этой узкой горной долине располагалась столица государства: в Асакура при государе Юряку (456-579) и в Намики при Нинкэн (488-498). Эта узкая красивейшая горная долина лежит к востоку от равнины Ямато, на пути в Исэ, и являлась частью территории древнего государства. Она была важным, священным центром, может быть не менее значимым, чем горы Миморо и гора Мива, расположенные сравнительно недалеко. Современные путеводители отмечают, что горная долина была образована в досторические времена в результате вулканической активности и её уединенная атмосфера благоприятствовала пребыванию божеств и издавна почиталась священной. Рельеф ничем не напоминает Исэ, но огромные вековые деревья создают ту же атмосферу заповедности. В этих местах издавна располагались святилища и буддийские храмы (Хасэдэра, Муроо-дзи).
Муроо-рюкэцу-дзиндзя – святилище, стоящее в роще древних суги, где согласно бытующей легенде пребывает змей из пруда Сарусава в Нара. Он был вынужден покинуть привычное место обитания после того, как в пруду от несчастной любви утопилась придворная дама, чем осквернила его. Много раз я задавалась вопросом, почему змей отправился так далеко, выбрал себе место в горах, а не в каком-нибудь из множества близких к столице Нара прудов. В мифологических, и фольклорных сюжетах, ничего не бывает неопределенным, для всего есть объяснение. Почитав разную литературу и побывав на местности, стало понятно, что оскверненный пруд был расположен на территории храма Кофуку-дзи в Нара, а местность Муроо входила в сёэн (земельную собственность) того же храма, то есть змею удалось сохранить прописку, изменив место жительства. Конечно, «выбирал» он место высокой сакральности. Однако, представляется, что более точным будет «обратное» прочтение сюжета. Местное (Муро) божество дождя и воды в облике змея было очень могучим и влиятельным, и легенда превратила его в охранителя буддизма на подведомственной ему территории, а потом связала его с прудом Сарусава, тем самым, вероятно, примирив и обосновав права Кофуку-дзи на земли.
Еще один природный заповедник расположен в провинции Оми, современной префектуре Сига. Тага, место, где кончаются дороги, где один раз в час ходит поезд в один вагончик. И по месту расположения и по времени упоминаний в 1-м свитке «Кодзики» Тага-тайся, видимо, одно из древнейших святилищ. В мифологическом своде указывается, что «Великий Бог Идзанаги-но оо-ками в Тага, что в Оми, пребывать изволит». Был ли бог Тага исконным божеством большой местности, а посвящение Идзанаги и Идзанами произошло позднее на этой издавна считавшейся священной земле, а за святилищем так и сохранилось название по топониму расположения или были какие-то иные причины сказать трудно без дальнейших разысканий. В списке богов «Энгисики» Тага-но ооками пребывает в храме Миками-дзиндзя уезда Ясу провинции Ооми; а Тага-тайся в том же списке упоминается в уезде Инуками.
Тага-тайся - большой храм, расположенный в лесу могучих деревьев, т.е. опять это заповедное, отмеченное самой Природой пространство. В подобных местах, всегда есть источник или река, заповедный лес (сегодня пусть и небольшой, но обязательно с вечнозелеными деревьями) и гора или камни, т.о. налицо все три составляющих «микрокосмического ландшафта».
Вторая группа священных рощ те, что расположены в пределах городской черты или сельхоз угодий, где сохранились фрагменты естественных природных ландшафтов.
Уезд Хэгури провинции Ямато – одно из священных мест Архипелага. Здесь расположены святилища Тацута и Хиросэ, а также буддийские храмы VII в. – Хорюдзи, Хориндзи и Хокидзи. Хиросэ-тайся многократно упоминается в «Нихон сёки». Ритуалы почитания божеств этого святилища проводились совместно с божествами Тацута и имели государственное значение. Сегодня святилище стоит в роще среди рисовых полей, раскинувшихся в долине, в которой обязательная для поливного земледелия система орошения создается реками Таката, Хиросэ, Ямато. Как можно было ожидать, в святилище пребывает божество воды, которое издавна почиталось в церемониях по усмирению бога ветра, а со временем ему посвятили самостоятельные ритуалы.
У подножья гор (среди которых Хиэйдзан) по берегу озера Бива вытянулся город Оцу, сегодня поражающий воображение огромными, похожими на гигантские морские суда, зданиями гостиниц. Несоразмерные ни с пейзажем, ни с остальной застройкой здания искажают восприятие. Подумалось, как было бы хорошо использовать компьюторную возможность – delete, и стерев этих современных монстров, востановить гармонию. У подножья гор расположены святилища и буддийские храмы, среди которых Оми-дзингу. Как гласит аннотация перед входом он был основан государем Тэнти, в 667-672 годах, когда в Оцу была столица государства. Большой комплекс у подножья гор, роща с древними деревьями, перед лестницей к храму площадка с большими валунами, обтянутая симэнава. Святилище расположено ближе к горе, от него в обе стороны как два рукава отходят дорожки с часто поставленными тории. Об исконной сакральности этих мест свидетельствуют многочисленные упоминания местности Садзанами в песнях «Манъёсю», храма Яма-но мия в «Нихон сёки».
В Фусими, районе современного Киото, расположен знаменитый Фусими-инари-тайся. Фусими – место историческое (захоронение государя Камму; замок Хидэёси – Фусими-Момояма; Тофуку-дзи, одно из мест содержания русских пленных, которых посетил архиепископ Николай; захоронение императора Мэйдзи) и священное, что демонстрирует множество синтоистских и буддийских храмов. Но наверное, главное, что это традиционное место захоронения не только императоров, но и простых людей. Кладбища раскинулись по склонам горы Инари, покрытой древним лесом. Дорога с тории поднимается в гору и имеет форму восьмерки. Почти на вершине горы бамбуковая роща. Сочетание бамбука с соснами на европейский взгляд выглядит странно, хотя символически объяснимо. Вечнозеленая сосна – символ жизни и долголетия, быстро растущий бамбук – символ жизни и стойкости.
Не менее сильное впечатление, может быть из-за сохранности «вопреки» обстоятельствам, производят рощи или отдельные куртины вековых деревьев, окруженные современной городской застройкой.
Тацута-дзиндзя часто упоминается в письменных источниках VIII в. С этим святилищем связана целая гроздь географических объектов, расположенных на его территории и поблизости. Это - роща Ивасэ, храм Оими-но ками, горый хребет Икома, местность Канава, застава и дорога Тацута. Храмовая постройка расположена внутри жилого квартала. Рядом с тории поставлена большая надпись, свидетельствующая, что это и есть Тацута-дзиндзя. Вокруг плотная жилая застройка, и столь знаменитое историческое место «свернулось до пяточка», зажатого со всех сторон современными особняками. Чуть в стороне от храмовых тории еще одна большая надпись сообщала, что здесь мимо святилища в VII-VIII вв. проходила дорога. Однако и на небольшой территории перед храмовой постройкой уцелело древнее дерево, а главное, во внутренней части святилища, недоступной простым смертным, виднелись могучие кроны явно не молодых деревьев.
Синтоистские святилища, храмы, как правило (кроме самых крупных, государственного значения) не имели в собственности больших земельных владений, в следствие чего их территории сокращались, сжимались под натиском времени. Лесные пространства, при всем уважении к Природе, уменьшались за счет жилой застройки, что понятно в условиях горного рельефа, дефицита пространства на архипелаге вполне объяснимо.
При изучении исторических объектов особенно отстоящих на глубину веков случается, что на месте удается увидеть, как бы удаленный в глубину времени ландшафт, благодаря сохранившимся отдельным элементам, духу прошлых эпох; а бывает, время исказило поглотило все, и ничего не сохранилось. Именно так произошло с храмом Тацута и бухтой Нанива.
Сумиёси-тайся расположен вне центра современной Осака, ближе к древней бухте Нанива, которую сегодня трудно узнать. Гимны красоте этой местности, которые складывали поэты «Манъёсю», мало подходят современному городскому району. Хотя место до сих пор по-своему красиво, особое очарование (отнюдь не древнее) ему придает маленький трамвай, который и довозит вас до центра.
Сумиёси-тайся, также, как большая часть крупных святилищ, располагался в заповедном лесу, от которого сегодня остались несколько древних деревьев, бережно обвязанных симэнава. Кроме двух древних исполинов, остальные по возрасту никак не сопоставимы ни со святилищами Камо, ни тем более Исэ, а скорее близки Мэйдзи-дзингу в Токио, т.е. посажены не раньше второй половины XIX в. Они, как бы получив эстафету предков, продолжают сохранять атмосферу священного места. 150 лет, конечно, тоже возраст, но в сравнении с дубами достигающими – 500-800, платанами – 1000, оливами – 1000-2000, они еще дети, в крайнем случае, подростки.
Считается, что Сумиёси-тайся был построен Дзингу-когё (201-269) после её благополучного возвращения из Кореи, и посвящен божествам (Сокоцуво-но оками, Накацуцуво-но оками, Увацуцуво-но оками), оберегавшим государыню Дзингу во время морского перехода. Кроме трех перечисленных морских божеств, в нем сегодня почитается и полулегендарная государыня Дзингу. С древних времен моряки, отправлявшиеся в плавание, совершали здесь специальные ритуалы, которые должны были обеспечить их возвращение на родную землю. Так, в VIII в. императорский двор, провожая посольства в страну Тан, совершал обряды и подносил жертвоприношения с тем, чтобы посольство было удачным и благополучным. Согласно мифам три почитаемые морские божества явились во время обряда очищения Идзанаги –но ками, который он совершил после возвращения из страны мрака, поэтому им поклоняются и как божествам очистительного омовения (мисоги-хараи). Это привело к появлению ритуала Ясосима при восхождении на трон нового государя, церемонии очищения перед божествами на берегу Нанива (Осака). Считается, что все ритуалы очистительного омовения ведут начало из Сумиёси-тайся, где впервые были проведены. Позже этим божествам были добавлены функции покровителей поэзии вака, а также земледелия и ремесла.
Символом храма является Тайко-баси – «мост барабанный». Он перекинут через пруд, расположенный перед храмом, так что, войдя через тории на территорию храма видишь этот высоко изогнутый, напоминающий китайский, мост, который пожертвовала Ёдогими около 400 лет назад.
Но, пожалуй, самое сильное впечатление производит святилище Икута в городе Кобэ. Располагаясь на маршруте из Японии на материк святилище является одним из древнейших, где осуществлялись ритуалы для обеспечения благополучия путешествия. Ёсида Того в географическом словаре начала ХХ века отмечает, что в святилище почитаются богиня Вака-хирумэ-но микото и государыня Дзингу, известная своим походом в Корею в III в. Он также указывает, что топоним упоминается в ряде ранних письменных памятников, «Нихон сёки», «Кудзи-хонги», «Сандай дзицуроку», «Энгисики». В современном словаре «Старинных географических названий» статья об Икута-дзиндзя отсутствует, но есть о роще Икута.
Я была готова увидеть храм современной постройки, старый ведь вряд ли мог уцелеть в условиях американских бомбардировок 1945г., большого Кансайского землетрясения 1995г. а комментарий Л.М.Ермаковой к русскому переводу «Нихон сёки» лишь укреплял ожидания: «Соответствует нынешнему храму Икута-дзиндзя, расположенному в центре Кобэ (прежняя провинция Сэтцу, ныне преф. Хёго). Во время Великого Кансайского землетрясения 17 января 1995 г. храм оказался полностью разрушен, на следующий год был отстроен заново».
Исследователем двигает упорство, а может быть просто упрямство, желание обязательно убедиться самому. Так было в этом случае и со мной, хотелось посмотреть место, вдруг что-то сохранились, какие-то приметы ландшафта, что помогли бы представить, мысленно реконструировать давнее прошлое. Поезд останавливается в центре современного заново отстроенного города, и кажется, что никаких неожиданностей быть не может. Проходя через тории видишь новенькое здание храма, яркое, почти светящееся свежей красной краской на летнем солнце. Сравнительно небольшая территория храма казалась еще меньше, будучи зажатой в кольцо высоких стекло-бетонных зданий. Согласно упоминаниям в памятниках и словарным статьям, здесь были роща и река. Реки нет и в помине, а вот роща, более точно несколько реликтовых деревьев сохранились. Площадка, где они растут обнесена невысокой изгородью, зайти внутрь нельзя, но хорошо видны мощные узловатые стволы. Вспомнилась роща Тацута, обнесенная глухим высоким забором, через который ничего невозможно рассмотреть. А здесь в Икута-мори Её Величество Природа предстает в полной силе. Когда смотришь на эти деревья, слышишь шелест листьев, то забываешь, что ты находишься в одном из самых урбанизированных городов японского архипелага. Несколько деревьев сохранились вопреки всем невзгодам как бы провозглашая, подчеркивая стойкость, силу Природы. Рядом с изгородью срез ствола недавно погибшего дерева, с указанием его более чем 500 – летнего возраста.
Существование священных рощ, гор на своих исконных местах подтверждает и сегодня сохранность той ранней разметки пространства архипелага на сакральное и профанное. Вспомнились слова Ф.Броделя: «География помогает обнаружить медленнее всего меняющиеся структурные реалии и организовать обзор по самой бесконечно удаляющейся линии перспективы».
Древние деревья и рощи бережно сохраняются и в буддийских храмах. В Киото трудно найти храм, где бы не было древнего обвязанного священной вервью (симэнава) дерева или рощи. Это и Дзуйсинин, Тофукудзи, Дайтокудзи и др.
В связи с рассматриваемой темой хотелось бы выделить два комплекса: Хорюдзи, подлинный, сохранившийся с VII в., и Энрякудзи, восстановленный в XX в. Оба комплекса занимают важное место в истории страны, и оба производят необычайно сильное впечатление.
Если строения Хорюдзи лежат на равнине у подножья гор Икома, то комплекс Энрякудзи раскинулся по склонам горы Хиэй. Казалось бы в них мало общего, и отношение к деревьям, к растительности в них тоже не одинаково.
Построенный переселенцами с материка храмовый комплекс Хорюдзи напоминает азиатский город. Комплекс разбит на несколько отдельных обнесенных глиняной стеной групп строений, соединенных улицей, по сторонам которой расположены небольшие храмы и жилые постройки, тоже спрятанные за стенами. У меня возникло ощущение, что идешь по улицам Бухары. Непосредственно перед центральным зданием растет несколько деревьев, среди которых выделяется одно у пруда. Ствол дерева - почти сплошное дупло, но клубок корней настолько могуч, что еще каким-то чудом питает ветви и листья. В таких окультуренных давним присутствием человека местах обращаешь внимание на старые, древние деревья. Встретить могучее дерево в лесу естественно органично, а вот в парках и садах – несколько странно, будто они остались не случайно, будто они питаются из культурного слоя (в прямом и переносном смысле). Если представить (вряд ли, конечно, этому дереву более 1000 лет), что оно могло бы рассказать о том, как здесь бродил Сётоку Тайси, и возможно, сидя у пруда и глядя на воду, думал о вечности, а глядя на цветы сакуры о бренности и краткости жизни; или подробности трагической судьбы принца Ямасиро-но Оэ; или как приезжала в монастырь государыня Суйко.... Я видела это дерево дважды зимой и летом. И если зимой оно производило впечатление какой-то вневременной мощью, то зелень, листва изменили облик дерево, добавили ему мягкости и силы жизни.
В Энрякудзи, как в исконных святилищах архипелага, главное Природа, а храмовые постройки –вторичны. Храмовые строения раскинулись по склонам горы Хиэй, высота которой около 1,5 тысяч метров. Северные склоны горы обращены к озеру Бива, южные смотрят на Киото. Думается, что в период расцвета X-XIV вв. сооружений было много больше, ведь должны были где-то жить не только монахи, но и их семьи. Все постройки расположены среди высоченных старых деревьев, суги, хиноки, которые создают ощущение заповедной Природы. Подумалось, что Сайтё и Кукай выбирали место расположения для своих храмов в исконно сакральных, заповедных местах.
В заключение хотелось сказать несколько слов о дереве, не подпадающем в предложенную классификацию. Это – сосна на мысе Карасаки в Оцу. Местность прославлена поэтами «Манъёсю»:
В Сига, в Садзанами
Карасаки мыс
Мирно процветает и теперь,
Все же с царской свитой кораблей
Он не сможет больше встретить здесь!
В эпоху Хэйан почиталось как одно из святых мест. На мысу было святилище Карасаки-дзиндзя, позади которого росла священная сосна. Её писали на ширмах XII-XIII вв., а Хиросигэ изобразил на одной из гравюр цикла «Восемь видов [провинции] Оми». Дерево в первой половине XIX в. было уже старым и очень большим. Высота его достигала 10 м, размах ветвей с востока на запад составлял 72 м, а с юга на север - 86 м. На мыс Карасаки привозили наследника русского престола во время его не самого удачного визита в Японию. Считается, что сегодня мы можем любоваться внучкой того первого дерева, изображенного на ширмах XII-XIII вв.
Надеюсь, что в этом кратком сообщении удалось приоткрыть один из важнейших аспектов японской культуры – её растительный код, ведь «через растительность возобновляется в своих разнообразных ритмах и «почитается» вся жизнь, сама природа, ее просят, ей молятся».